Ну кто будет углубляться в эти экваториальные леса? Проплыть мимо — проплыли, оценили а вглубь — ну уж на фиг! Там и сгинуть недолго, и в Европе жена с детьми ждут!
Так европейцы рассуждали вплоть до XIX века. Поэтому пигмеи, а потом пришедшие сюда в начале XIX века фанг мирно, а иногда и не очень, paзбирались между собой внутри лесов, в отрыве от центров мировой цивилизации.
В 1840-х годах прогрессивные французы решили бороться с работорговлей. Перехватывали корабли, шедшие с юга, изменяли их курс и сгружали рабов в здешних, тогда еще никак не приспособленных к жизни местах. Так и был основан в широком устье реки Либревиль — «свободный город». И по сути дела руками бывших рабов французы приступили к освоению территории, подкрепляли свое присутствие работой католических миссионеров.
В 1903 году было официально объявлено о создании новой колонии — Габон. Слово это означает по-португальски «хижина». Это они еще в эпоху географических открытий придумали, когда нашли удобным то самое устье, где сейчас стоит Либревиль — «Риу-ду-Габон» («река-хижина»). Но постремались проникнуть глубже. Так что Габон государство очень молодое, даже если учитывать колониальное прошлое. Всего лишь «стольник» - ерунда во временном масштабе жизни человечества!
Страна получила независимость в незабвенном для Африки 1960 году, когда суверенитет давали всем, кто мог и кто не мог его осилить. Первый президент страны Лео Мба выдержал семь лет, а потом умер. А вот сразу потом главой государства стал бывший при Мба вице-президентом 32-летний Альбер-Бернар Бонго. По политическим понятиям просто мальчишка! Но это тогда было. А сейчас Бонго — второй и последний на сегодняшний день президент Габона. Третьего пока на горизонте не видно. А президентская присяга Бонго в 32 года до сих пор остается мировым рекордом —моложе избираемых глав государств в истории не наблюдалось.
Бонго, кстати, уже давно не Альбер-Бернар. Он эль-хадж Омар. В начале 1970-х годов президент Габона принял ислам, взял имя Омар, совершил паломничество в Мекку и получил право на приставку «эль-хадж». Одновременно развелся с первой женой и взял себе вторую. Молодую негритянку звали Эдит-Люси Нгессо, и была она дочерью лидера соседнего социалистически ориентированного Конго. А сам Бонго родом как раз из Браззавиля, так что выбор его был по-человечески понятен и одновременно очень политически целесообразен. А идеологические разногласия с ровесником-тестем... Да глупости это в Африке, где имеет значение прежде всего, из какого ты племени!
Ныне Бонго, несмотря на свой маленький рост, может носить гордое звание политического тяжеловеса Африки. По своему долгожительству на вершине власти он делит на континенте первое место с Гнассингбе Эйадемой из Того (тот тоже пришел к власти в 1967 году, да так и застрял в президентском кресле по сей день). А во всем мире Бонго и Эйадема уступают по «тяжеловесности» только Елизавете II (ну, эта, судя по генетическим корням, всех нас переживет) и Фиделю Кастро (а у этого такая харизма, что проиграть не стыдно).
Президентом Бонго стал в очень удачное время. Компания «Эльф» еще в 1957 году обнаружила на побережье страны нефть. И получилось так, что первым сев в Африке на нефтяную иглу, Габон как раз в самом начале правления Бонго начал получать реальный от этого кайф. Все 1970-е годы габонцы уверенно повышали свое благосостояние. Элита купалась в шампанском и ела столовыми ложками черную икру. Люди попроще тоже не слишком голодали. Слегка качнуло в 1980-е... Падение цен на нефть, недовольство со стороны вкусившего благ населения. Тогда у президента появились марокканские телохранители, и были наглухо закрыты границы от остальной Африки, протягивавшей к Габону свои нищенские ручонки и раскрытые рты. Протекционизм и жесточайший эмиграционный контроль:— вот еще одна составляющая успеха Габона Молодцы, так и надо!
В 1990-е годы Габон не остался в стороне от общеафриканского стремления к демократии. Вернее, к обозначению таковой в глазах мирового сообщества. Если раньше Бонго продлевал свои полномочия в результате выборов советского образца, получая свои 99 % при глубоком удовлетворении избирателя безальтернативностью, то теперь быстренько организовали многопартийность. Понизили процент голосующих за Бонго избирателей — ну, до 60-70. При этом никто реально бросить матерому патриарху африканской политики перчатку так и не сумел. Собственно, в начале XXI века Бонго превратился в живую легенду, его и смещать-то уже как-то неприлично. Да и по большому счету не за что. Он играет положительную роль как посредник в различного рода региональных африканских конфликтах.